Во-первых, всех с праздником.
А во-вторых, сегодня хочется поговорить о профессионализме тех, кто занимается творчеством. В принципе такая идея появилась, в связи с тем, что заканчиваю читать книгу Роберта Макки «История на миллион долларов» Мастер-класс для сценаристов, писателей и не только…»
Но дочитать не успел, а злых мыслей много, да и из выписок кое-что подобралось, поэтому решил сегодня тему не бросать, а позже, возможно, сделать второй пост, связанный уже с прочитанной книгой.
Ничего особенного нового я писать не собираюсь, да, скорее всего и не смогу, но хочется сказать о трех вещах.
Во-первых, о краткости. Как известно, Чехов где-то написал, что она (краткость – сестра таланта» (чем не выписка?) Но, похоже, верная эта мысль многими забыта – посмотрите любую юмористическую передачу. Я сейчас не говорю об их качестве, но НЕЛЬЗЯ, чтобы после гэга на экране еще полторы минуты дожимался смех. Кто-то схохмил, все уже понятно, но нам все показывают и показывают героя, который все дожимает и дожимает, мы уже за пивом к холодильнику отправились, уже вернулись, уже газету открыли, ура… эпизод, наконец, закончился…
Понятно, что это не только в телевизионных передачах происходит, посмотрите, вот фильм Рязанова про бомжей и свалку, где они живут. Я опять же не говорю ни о качествах самого фильма, ни сценария, ни игры актеров. Просто о профессии: фильм реально заканчивается минут за пять до того, как появляется надпись «Конец», потому что вся бодяга с летящим паровозом – масло масляное, хотя некоторые зрители и пишут в комментах «А финальный полёт паровоза вызывает дрожь по телу…», но основная масса народу на этих кадрах не дрожит, а идет покурить, пописать или бутерброд приготовить…
Следующий вопрос – жанр. Тут тоже выписка На этот раз из Юрия Тынянова об Эренбурге «И знаменитый „Хулио”, и „Трест” — фельетоны; они распухли и, обманув бдительность читателя, стали романами». Думаю, что любой читатель современной литературы приведет не один пример подобного притворства.
Но я тут о другом. Есть ведь и другие нарушения жанра. Вот, возьмем Дарью Донцову. Я не большой поклонник ее творчества, но должен сказать, что это маркетинговый проект (а это именно коммерческий проект по созданию и продвижению на рынок пользующегося спросом товара) губит то, что она как автор как раз умеет. Самый популярный жанр – детектив, вот Донцова и ваяет детективы. Хотя на самом деле – она умеет рассказывать небольшие истории иногда забавные, иногда грустные, но всегда добрые. Если бы эти истории не делали вид, что они детективные романы, то возможно, что у автора было бы меньше денег, но у нас было бы на одного симпатичного писателя больше.
И наконец, о языке… Господа, ну нельзя же так… Многие тексты, которые сегодня создаются и тем или иным способом публикуются , производят впечатление, что (как говорила одна дама-редактор в издательстве «АСТ») «русский язык для автора не родной». Особенно этим грешат наши поэты пишущие для попсовой эстрады.
Вот хрестоматийно некрофильское:

То ли это ветерок твои губы колышет,
То ли я кричу тебе, но ты меня не слышишь.

Почему некрофильского? Потому что слабое движение воздуха (а как еще можно определить слово «ветерок»?) может колыхать губы только в случае, если человек умер, а плоть его не сгнила, а высохла, как лист в гербарии…
Но ведь и вот это не лучше:

Мой киевский мальчишка где ты? где ты?
Ведь в жизни ничего грустнее нету,
Чем понимать что в прошлом все осталось,
Когда я для тебя улыбалась…

Почему «ведь»? Союз этот, как объясняет словарь Ушакова – причинный, объясняющий предыдущую мысль. Например «У Кольки морда синяя, ведь его вчера трое били…» Что объясняет вторая строка в первой? Что киевские мальчишки почему-то особенные и по ним особенно скучают большегрудые девицы??
Но и дальше не лучше. Почему «…все осталось, когда я для тебя улыбалась…»? НЕ МОЖЕТ «когда» быть привязано к подлежащему или дополнению, (если оно не связано со временем – час, день, мгновение, и т.д.) только к глагольной группе, «Мы пили, когда он вошел…» - глагол может стоять до или после придаточного времени, это не важно – «Здание, которое строилось, когда мы пили…» Но к глагольной группе, а не к существительному. А так получается, «Здание, когда летел самолет…»
А почему «грустнее»? В принципе, такое слово существует, его даже компьютер знает, но оно редко употребляется, и здесь совершенно не обязательно с этой его редкостью, которая придает ему какую-то дополнительную смысловую нагрузку. Почему не нейтральное с точки зрения языка, «страшнее» или «больнее»?
Или как вот здесь

Главней всего погода в доме
А все другое суета
Есть я и ты, а все что кроме
Легко уладить с помощью зонта

Почему «главней»? В принципе слово это имеет несколько социальный, официальный оттенок – «Генерал главнее полковника». Или издевательский «Теща главнее зятя». Но тут вроде нет ни официоза, ни издевки, тут про любовь… Почему тогда не простое домашнее - «важней»? И почему «все другое»? Как-то не по-русски, по-русски, кажется будет «все остальное», разве нет?
Никто вроде бы не просит от создателей подобных песен никаких открытий в стилистике и языковых формах, пишите, господа, хотя бы так, чтобы о ваши тексты не спотыкаться и все…
И обязательно перечитывайте, прежде чем нести ваши сочинения в кассу, чтобы получить деньги построчно…