ОДНА ВТОРАЯ ПИРА ДУШИ
ИЛИ
ПОРТРЕТ ЛЬВА, ВОССТАНОВЛЕННЫЙ ПО КОГТЯМ


Написать эти заметки о книге «Собрание сочинений. Сборник посвященный 60-летию Льва Иосифовича Соболева» меня побудили три причины.
Во-первых, так исторически сложилось, что по возрасту я ближе к Л И (разница в семь лет) однако дружу и общаюсь с его сыном Александром (разница в семнадцать). Поэтому с уважаемым юбиляром пересекался всего только несколько (не более десятка) раз, ни одной книги или статьи его не читал и даже коньяку ни разу не выпил.
Однако, увидев на столе у Сани «Собрание сочинений» и просмотрев оглавление, потребовал экземпляр и себе. Потому что, хотя не являюсь ни филологом, ни историком культуры, ни литературоведом, пахнуло на меня от этой книги давно забытыми годами и воскресло ощущение много лет неиспытанное. Так когда-то в конце семидесятых я брал в руки какой-нибудь выпуск Тартуских «Трудов по знаковым системам» (попадались они в случайном порядке, а совсем не по мере выхода) и еще до открытия последних страниц с оглавлением начинал кайфовать.
Потому что книги эти открывали другой, несоветский мир… Кому-то было дело до «числовых комплексов в ранних упанишадах», кого-то интересовал «семиотический эксперимент на сцене», а кто-то не мог есть и спать, не разобравшись с «алгебраическим подходом к синтаксису цветов в живописи».
Отдельной песней звучали названия статей самого Лотмана «Проблема «обучения культуре» как её типологическая характеристика», «Тема карт и карточной игры в русской литературе начала XIX века», «Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII века».
Существует такой рассказ в одном из православных патериков. К некому старцу пришли три монаха, чтобы узнать у него, как спастись. И вот двое целый день мучили Авву вопросами, а третий просто молчал. К вечеру не выдержал старец и осведомился, почему, дескать, ты не спрашиваешь ни о чем? На что паломник ответил «Мне достаточно просто смотреть на тебя Авва…». Вот и мне, да уверен я, что и не только мне, достаточно тогда было просто просмотреть такое оглавление, чтобы наступил «пир души», исчезло (хотя бы на время) ощущение безнадежно серого существования, пришло (раз и навсегда) чувство неплоскостности, неоднозначности, разнообразной полноты мира.
Именно это ощущение и воскресло во мне, когда я просматривал оглавление «Собрания сочинений». Согласитесь, это – дорогого стоит… И хотя нет, наверное, в списке сдавших сочинения имен такой величины, как в тех Тартуских трудах, сама вновь открытая возможность сосуществования под одной крышкой такого спектра разнообразных и интересных размышлений на такие же темы уже резанула по памяти. И как ответил один знакомый на мой вопрос «Какое чувство ты испытываешь, когда видишь хорошую работу?» - «Хочется что-то толковое сделать», так и мне захотелось сделать что-то толковое, почувствовать себя хотя бы в половину таким умным, как авторы сборника.
Во-вторых, так исторически сложилось, что из всех учеников Льва Иосифовича я знаком только с Лелей Казовской, даже гораздо больше с ее мужем, с ней самой мы и виделись-то всего пару раз. А с творческой стороны – только с Майей Кучерской, читал ее «Чтение для впавших в уныние», за который ей отдельный нижайший поклон от одного из впавших. Саша же, Соболев не является прямым учеником отца, он мне говорил, что даже учился в другой школе, наверное, чтобы сохранить индивидуальность и не быть раздавленным огромным авторитетом и, уверен, способом мышления отца. Говорили мы с ним о Льве Иосифовиче мало, только раз он меня порадовал тем, что Л И собирается писать рецензию на мои книги, но так это и не состоялось. Вот этот разговор, пару коротких биографических ремарок (например, на мой вопрос о связи с Брянском, последовал ответ «Отец там жил…») да и упоминание о том, что под Соболева-старшего фактически создана гимназия, в которой тот преподает – и все. Таким образом, и с этой стороны образ Соболева-отца для меня практически неизвестен.
В-третьих, будучи коллегами с Соболевым-сыном, а именно торгуя много лет старыми книгами, мы не раз и не два пытались играть с ним, и зачастую вполне успешно, в такую игру – по библиотеке восстановить личность собиравшего.
И я подумал, а почему бы не засчитать в качестве знаменитых когтей («по когтям льва» - вспоминает в своей библиографии Л И Соболева латинскую пословицу Соболев-сын) учеников педагога и не попытаться составить его портрет таким странным способом..
Таким образом нижеследующее будет не рецензией, как таковой на довольно давно вышедшую книгу, то есть я не собираюсь подробно говорить о всех статьях включенных в нее. Я даже не собираюсь читать все тексты, включенные в сборник, потому что часть из них мне неинтересна, а многие и просто непонятны. Такое чтение сродни выковыриванию изюма из булки, а точнее – набиранию блюд перед обширным шведским столом. Надеюсь, повар, приготовивший баклажаны не обидится на меня, если я предпочту его продукции кабачки или тыкву, просто потому что люблю больше эти два овоща?
Здесь же пора объяснить и странность заглавия этой статьи. Дело в том, что пишется он в тот момент, когда я прочел вышеуказанным способом (то есть выборочно), примерно половину книги. И решил временно остановиться в чтении и сесть за писание.
Причин для этого, как всегда, три. Во-первых, ничего нового в том аспекте, в котором собирался писать, не предвидится – полнота портрета вполне ощутима. Я только пролистал книгу до конца, чтобы убедиться, что тут нет ни одного «художественного» сочинения. Для меня это было крайне важно, почему, объясню чуть позже.
Во-вторых, читать хочется долго и медленно, но это – труд, а я подустал за эти три дня, за которые проглотил первую половину книги.
«Но позвольте, - скажет некто, - так не делают. Отдохни, дочитай быстро или медленно, как умеешь, а потом садись и пиши…» Но я, умудренный своими отношениями с музой на поприще детективном, точно знаю, что если она тащит тебя за воротник к столу, сопротивляться не надо. А она – тащит. И это – третья причина, почему я проделываю такую странную операцию – пишу о книге, прочтя ее только наполовину…
Итак – некоторые выводы сделанные по прочтении этой самой половины книги (если честно пропустил совсем я две или три статьи, а не дочитал штук пять). В сборнике нет ни одного чисто «художественного» текста. Почему так получилось? Вероятны два варианта: ученики Л И таких текстов не пишут вообще или редакторы посчитали, что лучшим подарком Учителю будут именно научные сочинения. От первой гипотезы придется отказаться, я, как уже сказано выше, знаю книги Майи Кучерской, где она предстает писателем в лучшем смысле этого слова. Очевидно, такова была воля редакторов или всего сообщества учеников и для меня это очень симптоматично.
Что еще важно, во всяком случае, для меня? Книга лежащая передо мной – абсолютно серьезна, но… Но сквозь сложнейшие научные тексты, снабженные ссылками и комментариями, все-таки пробиваются живые улыбки авторов. Чего стоит только интонация предисловия или выбор тем для изучения – «надеть» или «одеть», бытование частицы «аж» в русском языке, выяснение жениха «Маланьи». Умение сочетать чувство юмора с абсолютно серьезными исследованиями на не очень серьезную тему, для меня, как оказалось, тоже имеет значение.
Исключительно широка география и хронология сборника. От палеолита до сегодняшнего дня, Китай, Индия, Исландия… А еще балет, кино, музыка, и конечно, литература. Чтение этого сборника в отличие от Тартуских в семидесятых, которые давали ощущение иного, дают ощущение, что культура – просто есть. Не смотря на Дарью Донцову, Николая Баскова и Никаса Сафронова, она (культура), оказывается, выжила. И более того – не собирается помирать.
Потому что кому-то есть дело до языка арчинцев, заслуженно забытого писателя Стопановского и вязания в романе «Война и мир». Потому что полсотни молодых и уже не очень людей собрались и спели гимн своему педагогу, который научил их, похоже, двум главным в жизни вещам - думать и не бояться.
Но это уже часть портрета, как такового. А почему нет? Наверное, даже и прием этот – «культура не умерла потому, что…» можно попробовать сохранить, нанизывая эти самые потому….
Потому, наверное, что никто не принес в сборник (сам ли или по согласию с другими учениками) собственных стихов или прозы. Здесь есть две стороны – любой «художественный» текст говорит слишком во многом о его авторе, а хотели сказать об учителе. Во-вторых, тщательно отсекая «художественность» (уверен, что не только Кучерская пишет… тут нужно слово синоним беллетристике, но касающееся и поэзии, а я его не знаю) авторы акцентируют внимание на том, что важнее всего в работе Л И.
Его ученики, не уверен, что сам Лев Иосифович это осознает, как сказочные часовые бдят на самых разных постах во времени и пространстве, охраняя культуру, как артефакт, без которого невозможна жизнь, не давая возможности ей рассеяться, потонуть в болоте, даже улететь навсегда, воспарив чересчур сильно. А сам юбиляр приобретает черты некоего Хранителя этой культуры, который рассылает во все концы своих гонцов, собирателей и садовников, чтобы постарались везде успеть, чтобы как можно меньше пропало, чтобы все, что может расти и плодоносить, выросло.
Я долго искал образ, подходящий к данной ситуации. Птенцы гнезда Петрова? Пушкинский лицей? МХТ Станиславского, из которого вышли практически все люди, определившие лицо театра двадцатого века? Все не то.
Пожалуй, вставлю сюда историю, прочитанную в Интернете:
Человек шел по берегу и вдруг увидел мальчика, который поднимал что-то с песка и бросал в море. Человек подошел ближе и увидел, в руках мальчика морские звезды. Они окружали его со всех сторон, берег был буквально усеян ими на много километров.
— Зачем ты бросаешь эти морские звезды в воду? — спросил человек.
— Если они останутся на берегу до завтрашнего утра, когда начнется отлив, то погибнут, — ответил мальчик, не прекращая своего занятия.
— Но это просто глупо! — закричал человек. — Оглянись! Здесь миллионы морских звезд, берег просто усеян ими. Твои попытки ничего не изменят!
Мальчик поднял следующую звезду, бросил ее в море и сказал:
— Нет, мои попытки изменят очень много... для этой звезды

Вот, пожалуй, и все. Два технических соображения на финал. Жаль, что не везде редактура соответствует уровню статей. На странице 37, а фактически на шестой странице первой статьи сборника слово «Petropolitanae» означает все-таки «Петербургская», а не «государственная». И таких просмотров немало. И второе, при тираже в пятьсот экземпляров, жаль, что такая работа не будет доступна многим. Может быть, выложить ее где-нибудь в Интернет?