ВЕЛИКОЛЕПНАЯ НЕИСКРЕННОСТЬ

О Набокове писать трудно. И не только потому, что написано уже много, включая его самоописания. А еще потому, что Владимир Владимирович (один современный политик украл у него инициалы, как в старые времена Гитлер украл усики у Чаплина, а теперь уже и не напишешь просто и понятно ВВ) очень редко, если не сказать «никогда», писал о себе… «искренне». Всегда образ, роль, маска…
И говорил, кстати, тоже.
Вот и в этой книге «»Набоков о Набокове и прочем». Интервью, рецензии, эссе» он занимается тем же самым.
Если выписать в столбик многое из того, что он там о себе говорит (оставив за скобками достойные сожаления повторы, которые неизбежны в ряде интервью, но в сборнике легко могли бы быть заменены точками) то вырисовывается облик человека потрясающе владеющего словом, но не очень умного и самовлюбленного.
Ну что это в самом деле:

« … но как я уже раз это метко заметил…»
«… на что я отвечал моментально громовым «оставить, как было…»»
«… так это о моем уникальном даре предвидения…»
«… если бы я серьезно относился к самому себе…»

Правда, сразу после последней фразы, ну через пару строк, идет точное описание первого издания «Защиты Лужина» - формат до миллиметра, цвет и дизайн обложки, упоминание о том, что книга эта стала редкостью, а скоро вообще будет не находима. ВВ, который тексты свои правил и точил с дотошностью ювелира или китайского мастера резьбы по кости, такую оплошность допустить не мог, а значит – это просто прием, очередная задачка, которую, наверное, можно сформулировать так: «Чтобы умный понял, а дурак разозлился…»
«Кататься на велосипеде интересно. – говорит он еще в одном месте, - Но кататься на нем без рук, без шин, без колес еще лучше, поскольку так оно труднее».
Вот и зовет нас проехаться с ним на так таком велосипеде…
В предисловии дотошно перечислено множество моментов, где Набоков… слегка кривит душой, говоря о себе нечто, что на самом деле заведомо не соответствует действительности. И еще много слов о созданной им самим маске, за которой невозможно угадать подлинного Набокова. Вплоть до того, что один ражий критик предлагал считать все слова ВВ ровно наоборот.
Ну, а я, если бы можно было сказать, выразился бы так «Он стебается над всем, и над собой тоже, чтобы никого не пускать к себе в душу».
А почему так нельзя здесь говорить, кстати? Ведь под стебом мы сегодня имеем в виду дотошное и дословное воспроизведение неких прописных истин, до того дотошное, что смысл сползает с них, как неудачливый жокей с взмыленного коня после неудачной скачки… Чем не набоковские проделки? Подбросить с умным видом в шкатулку с бриллиантами и изумрудами пару осколков бутылочного стекла и наблюдать, сдерживая смех, как «читатель» всерьез рассматривает их, не желая верить, что тут, ТУТ может быть что-нибудь ненастоящее…
Но интересней всего, (для меня лично) не только не попадаться на его «штучки» и вылавливать эти драгоценные камушки подлинного мастерства ВВ (которых и в этой книге немало, и россыпь я приведу ниже, на закуску), а искать, где же он все-таки говорит серьезно… А то и просто проговаривается.
Из каждой нон-фикшн книги Набокова (извините за несколько неуместный термин, но сказать «не художественной» просто рука не поднимается) я обязательно выношу что-то важное для себя. И как для человека, и как для писателя…
И здесь поймал вот такое предложение:
«Я верю в значимость конкретной детали; общие идеи в состоянии позаботиться о себе сами…»
Не знаю, как для кого, но для меня такая фраза была открытием. И дело не в том, что ВВ постоянно утверждает, что какой-то общественный смысл для него просто не существует, что искусство и идеи - две вещи несовместные, и в этих интервью и эссе таких реплик полно. А в том, что он, по-моему, в единственном месте признается, что вообще замечает их и обращает на них внимание. Понятно, что по-другому не могло быть, но стоял он стеной, и заглянуть за нее мне никак не удавалось, а тут вот я (исповедующий как раз другое мнение) просочился и застукал.
Может быть с точки зрения «набоковедения» это и глупо, но я себя чувствую Архимедом, бегущим по улицам с известным криком. И горжусь собой, как когда-то в одном романе написал абзац, который понравился моему другу, страстному поклоннику ВВ. Не удержусь и приведу его здесь:
«Таким взором, мне кажется, обладал Набоков, у которого странной формы куст похож ни на затаившегося зверька, ни на брошенный кем-то костюм, ни на причудливой формы облако. Куст оказывается похож на замеревшую нимфу. То есть Набоков определяет реальную реальность через мистическую».

Можно тут еще много на разные темы рассуждать, но не терпится поделиться и «бриллиантами»:

«… хотя легкий флер пародийности нет-нет да и мелькнет там и сям в этом парадизе…»

«Великое братство троечников, этот хребет нации, непрерывно что-то строчит».

Отвечая на вопрос: Какие эпизоды вам бы хотелось увидеть снятыми на кинопленку.
«…Русских, уходящих с Аляски, в восторге от заключенной сделки. В кадре аплодирующий тюлень…»

О Фрейде и фрейдистах:
«… что все скорби лечатся ежедневным прикладыванием к детородным органам древнегреческих мифов…»

О Беккете и Борхесе.
«Упомянутых драматурга и эссеиста воспринимают в наши дни с таким религиозным трепетом, что в этом триптихе я чувствовал бы себя разбойником между двух Христов

О сходстве шахматного композитора с писателем:
«… они (шахматные задачи-МК) требуют от… художника: оригинальности, изобретательности, гармонии, точности, сложности и великолепной неискренности…»


.